Так что же это была за история с однофамильцем его матери?

Цитирую из письма Дени Бело - своему отцу. Источник: Louis Bunneville de Marangy, Journal d'un volontaire de 1791. Paris 1888. Приведено по: Г.Ландауэр. Письма о французской революции. Письмо датировано «Сен-Менеуль, 15 марта 1792 года». Из всего письма приведу только фразу: «…..Господина и госпожу Людовик XVI, а также их детей заставили остановиться у господина Манжена, управляющего делами общины Варен».

События же лучше изложить современным языком. Удивительно, что за этот сюжет не ухватился Александр Дюма - старший. Попытка роялистов увезти Бурбонов очень уж напоминала отчаянную попытку постаревших на двадцать лет мушкетеров спасения короля Карла I от безошибочной логики мщения Оливера Кромвеля. Ну, а если поподробнее…… 20 июня 1791 года семья французского короля Людовика Шестнадцатого бежала из охваченного революцией Парижа. Спасение царственной семьи замышляли маркиз де Буйе и граф Аксель Ферзен. Первый готовил посты и конвой из роялистски настроенных офицеров и солдат, второй придумал путь и способ бегства. Ферзена почему-то в литературе называют шведом. Но его связь со Швецией заключается только в том, что корпус его отца, русского генерала Ивана Евстафьевича, 22 июня 1790 года успешными действиями на суше помог победе эскадры адмирала Чичагова над шведами в Выборгском сражении. За это лифляндец И.Е. Ферзен и стал графом, генерал-поручиком, кавалером ордена Александра Невского. Так что последний любовник королевы Марии Антуанетты, граф Алексей Иваныч Ферзен, имел уж самые что ни на есть подлинные документы Российской империи. На сцену появился знаменитый экипаж «берлин», который Ферзен «занял» у соотечественницы, русской баронессы Корф. По документам она вместе с камеристкой, лакеем и двумя детьми возвращалась домой. Мария-Антуанетта стала Корф, король – лакеем (между прочим, это соответствовало распределению ролей в семье). И вот ничем не подозрительный экипаж и его пассажиры благополучно подъезжает почти к самой границе. Документы – подлинные, а предъявляет их граф Ферзен, прекрасно объясняющийся на нескольких языках. Подозрений не возникает ни малейших. Вот только в деревне Сен-Менуэльд, где фальшивые Корфы переменяли лошадей, почтмейстер Друэ обратил внимание на странное сходство лица лакея баронессы с профилем, изображенным на ассигнации. Бравый патриот, прекрасно объясняющийся на немецком, и по акценту лакея тоже понял, кто это – весть о бегстве королевской семьи из столицы донеслась и до этих мест. И Друэ дает команду своим подчиненным тянуть со сменой лошадей. Два республиканца – офицер Гильом и Друэ отправляются в путь по известным им тропинкам в Варен. Первая их забота - уведомить общинное управление.

Городок Варенн на востоке Франции. Арка ворот, ведущая внутрь селения, похожего, как утверждают некоторые, на перевернутое седло. В ночи журчит невидимая речка Эра. Ведущий через нее маленький мост, который должны были миновать беглецы, забаррикадирован наваленными телегами и тяжелой мебелью. У въезда на него стоит два маленьких полевых орудия. А у ворот толпится с полдюжины людей, кое-как одетых, вооруженных громоздкими ружьями. Подъезжает огромный роскошный экипаж, «берлин» (были такие в конце восемнадцатого века: на высоких красных колесах, обитый изнутри белым утрехтским бархатом, с зелеными шторами). Во тьме раздаются крики «Стой!», вспыхивают спрятанные под полой фонари, кто-то хватает лошадей под уздцы, а дула уже направлены на пассажиров экипажа. Вперед выходят управляющий делами коммуны Варенна и командир местной национальной гвардии. Парижские журналисты писали, что в свете факелов оба смотрелись весьма живописно: Манжен был в сюртуке, надетом на голое тело, и в домашних туфлях — его только что разбудили. Командир тоже в мундире на голом теле. Зато он весь обвешан оружием: на боку шпага, в одной руке пистолет, в другой - ружье. После недолгих переговоров «господина и госпожу Людовик XVI, а также их детей» просят остановиться у господина Манжена, управляющего делами общины Варен. Король пытается спорить:

«Французы ошибаются, если думают, что преданность монарху угасла в их сердцах. Чтобы доказать им это, я возьму с собой вас, солдаты национальной гвардии. Вы проводите своего короля до границы».

Но Манжен и командир гвардейцев молчат.

Обманутый этим молчанием, король повелительно обратился к Манжену: «Приказываю вам немедля собрать отряд и велеть запрягать лошадей в мою карету!»

На это Манжен ответил печально: «Нет, сир. Мы не имеем права тронуться с места, пока не приедут люди из Парижа».

«Но я так хочу, я вам, наконец, приказываю!» - сказал Его Величество.

Тут оба, - Манжен, и командир национальной гвардии... расхохотались. А молоденький офицерик взрывает мост. Он догадался о том, что со стороны границы может подойти подмога. Теперь город окончательно отрезан.

Часы бьют пять, но маркиза де Буайе с подмогой из-за границы нет. С последним ударом часов входят посланцы из Парижа. Они привезли декрет Национального собрания. Оба в помятой одежде — скакали всю ночь. Они заговорили, перебивая друг друга: «Сир! В Париже волнения... люди готовы перебить друг друга… Интересы государства... Вот декрет Национального собрания... Вам надлежит вернуться...». Король прочел и сказал: «Во Франции больше нет короля».

«Семье нужно время, чтобы, не торопясь, собраться» - говорит король. Ему обещают. Но кто-то на улице уже разъяснял толпе, что король ждет солдат, которые должны освободить его. И вскоре чернь угрожающе кричала за окном: «Толстяка в Париж! За ноги втащить его в карету! И шлюху тоже!»… Уже тысяч десять людей пришло в город.

«Я никогда не видел такой ярости», - сказал герцогу де Шуазелю пришедший с посланцами толпы Манжен.

В восемь часов, поняв, что де Буайе уже не придет, король, усталый и беспомощный, уступил толпе. Маркиз же с полком пришел только к девяти часам - неповоротливый немецкий полк собирался слишком долго. Немцы не горели желанием рисковать жизнями ради французского короля. У самого города полк де Буайе встретили звуки набата, разрушенный мост и Манжен с несколькими тысячами национальных гвардейцев на том берегу. С известием о том, что Семья уже час с лишним находится на пути в Париж! Полк спешился у реки, не смея форсировать брод. Маркиз плакал... 

Возвращенные в Париж Бурбоны ничего уже, кроме ненависти и презрения, не вызывали. Участь их была решена. Несмотря на принятую вскоре конституцию, сохранявшую монархию, Людовик VI и его семья оказались под негласным арестом. Восстание 10 августа 1792 года, свергнувшее монархию, поменяло только условия заключения. Чуть больше, чем через год, все было кончено: сначала гильотинировали короля, затем – королеву. Наследник престола, мальчик дофин, умер в тюрьме. Потом казнили тех, кто казнил короля и не успел эмигрировать. Затем пришел молодой и энергичный генерал Бонапарт, разогнал всех оставшихся в живых честолюбцев и создал Первую империю. Многие ее солдаты в 1812 году или усеяли своими костьми Старую Смоленскую дорогу в России, или угодили в русский плен. От них-то историю «о гражданском мужестве республиканца господина Манжена» и услышал молодой Николай Крюков. И о ее действии на романтического юношу можно только догадываться.