Вот подлинные записи Ивана Григорьевича о том, как он снимал - ну, конечно же, не мог истинный фотолетописец упустить такой момент! - фотографический портрет Шамиля в Чир-Юрте: "Не желал я выпустить Шамиля из моего дома, не сняв с него портрета, но два дня бушевал чир-юртовский ветер, и невозможно было приняться за работу Наконец, уже в день отъезда, ветер стих, и я спросил Шамиля, не хочет ли он иметь свой портрет. Имам не понимал, в чем дело, но, желая угодить кунаку, который угощал его три дня, согласился и вышел в садик, где находилась моя лаборатория. С ним был сын Кази-Магома и переводчик. Я усадил имама на стуле, прося его сидеть неподвижно в течение десяти секунд - тогда мгновенной светописи еще не знали, - и навел на него камеру с большим объективом, который в своей медной оправе блестел на солнце, как маленькое орудие. К моей немалой досаде, Шамиль сидел неспокойно, тревожно оглядывался по сторонам, судорожно ворочаясь на стуле, то и дело брался за рукоятку кинжала. Работа не удавалась. Несколько раз я возвращался в мою лабораторию, чтобы заготовить новые стекла, а время уходило, дормез князя Барятинского, присланный из Тифлиса, был заложен, конвой ожидал, и меня торопили, говоря, что переезд, назначенный в этот день, далекий. Все это мешало мне еще больше, но я уже решил, что имам не покинет мою штаб-квартиру, не оставив на стекле своего изображения, и не замечал совсем, что лицо Шамиля изображало далеко не дружелюбное ко мне отношение и что кинжал его был вытащен до половины. Принес я стекло - опять неудача! Нужно было заготовить новую пластинку. Но на этот раз, идя в лабораторию, я случайно обернулся назад и увидел перед собой картину далеко не мирного характера: за кустами и каменной оградой моего мизерного чир-юртовского садика стояли драгуны и держали ружья наготове, штыки были примкнуты. Полковой адъютант, узнав, что я буду в саду один на один с Шамилем, да еще вооруженным, вообразил, что я могу подвергнуться опасности, и, побежав в первую казарму, вызвал штуцерных. Их разместили частию за оградой, а частию в кустах с приказом не высовываться, но быть в готовности, если случится что-нибудь недоброе. Драгуны были старослуживые, многие из них провели по десятку и более лет на Кавказе, но никогда не видели Шамиля, а теперь случай представился такой удобный, что они мало-помалу начади выползать из своей засады, но ружья держали наготове. Вот эта-то картина, не представлявшая ничего успокоительного, и смущала Шамиля. Я мгновенно удалил их и извинился перед имамом, который, поняв, что было какое-то недоразумение, сел смирно и дал с себя снять портрет»….

Знакомство Ностица с Шамилем имело продолжение. Вот как описал его сам граф: "Потом, уже несколько лет спустя, я встретил Шамиля с его семейством близ Киева на днепровском пароходе - он ехал в Мекку. Мы встретились, как старые знакомые, и во время плавания до Кременчуга вспомнили о пребывании его в Чир-Юрте и о моей фотографии. « - Я был уверен, - говорил мне Шамиль, - что меня лишат жизни, и полагал, что тебе дан приказ расстрелять меня, да и кто же мог лучше исполнить, как командир "шайтан-драгунов"? К тому же ты мне сделал новую одежду, а так поступали у нас с наибами, которых я приказывал казнить, - их всегда одевали во все лучшее и новое. Ты меня посадил на стул, навел на меня маленькую пушку и велел сидеть смирно: я думал, что если ты не попадешь, то меня добьют стоящие в десяти шагах твои шайтан-драгуны. Бог спас тебя тогда: рука моя была еще сильна, и я готов был вонзить кинжал в твою грудь. Убили бы меня, но и ты в живых не остался…». В январе 1863 года Ностиц был произведен в генерал-майоры с назначением в Свиту Его Императорского Величества Александра II. Теперь перед фотографической камерой графа много позирует и царская семья. На многих российских выставках конца прошлого века были видеть его фотографии, за которые ему присуждали медали. В похвальных отзывах недостатка тоже не было. Слово же "любитель" в отношении его сиятельства непременно брали в кавычки - назвать графа из Свиты профессиональным фотографом было неприлично, а любителем он уже давным-давно не был.

Одним из последних командиров Нижегородского драгунского полка - гвардии полковник князь Сергей Илларионович Васильчиков. Некоторых вводит в заблуждение отчество и фамилия – ведь родного брата секунданта знаменитой дуэли Лермонтова Александра Илларионовича Васильчикова тоже звали Сергей. Все верно, они родственники. Однако дуэль-то была при Николае Первом, а Сергей Илларионович служил при Николае Последнем… А вообще оба князя происходят из древнего рода Васильчиковых, который в XV веке отделился от рода Толстых. По преданию, родоначальником их вообще был некий «Индрис», прибывший на Русь с сыновьями и дружиной «из Земли кесаревой» в середине XIV века и ставший боярином князей Черниговских. Его потомки переселились в Москву. С тех пор были боярами, и у великих князей, и у царей Московских (из этого рода происходила пятая жена Иоанна Грозного - Анна Васильчикова). Последующие поколения Васильчиковых стали дипломатами, военачальниками, общественными деятелями империи Российской.

Шесть лет С.И.Васильчиков провел на Кавказе, в городе Пятигорске, где квартировал Нижегородский драгунский полк, которым и командовал. С 1891 по 1899 год семья Васильчиковых жила в Царском селе, где Сергей Илларионович командовал лейб-гвардии Гусарским полком, а затем бригадой 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. Вот он, на фотографии, Князь С.И.Васильчиков с женой М.Н.Исаковой и детьми Соней и Илларионом. Фото сделано в 1883 году.

Я не напрасно рассказал о двух командирах этого полка. Всего о двух, но теперь уже любому «Фоме неверующему», должно быть понятным, что полк был весьма престижный и почти что гвардейский. Командиры этого полка, Ностиц и Васильчиков, быстренько стали гвардии полковниками. Думаю, Вы согласитесь -все рассуждения о том, что туда «ссылали», как в захолустный полк, попросту лишены здравого смысла. Ведь Нижегородский драгунский полк был еще и единственным в Российской армии кавалерийским полком, снискавшим такое множество коллективных наград. Ни в каком другом не служило столько Георгиевских кавалеров. К 1914 году полк имел Георгиевский штандарт с Александровской юбилейной лентой, 17 Георгиевских труб, особую форму и «азиатские шашки». На мундирах личного состава были особые петлицы за военные отличия. А вот, например, надпись на штандарте полка – «сражение 24 июля 1854 года при Кюрюк Дара». Это за незаслуженно забытую битву Восточной войны, героями которой стали Нижегородские драгуны. Они остановили основные силы неприятеля, а немного погодя вся армия султана - 60 тысяч человек была разгромлена и бежала. 60 000 турок бежали от 16 000 русских! В очередной русско-турецкой войне горная и сильно пересеченная местность мешала коннице применять массированные атаки противника. 

Вот одно из батальных полотен Верещагина - Нижегородские драгуны, преследующие турок по дороге к Карсу во время Аладжинского сражения 3 октября 1877 года. Драгуны как раз и предназначались для таких войн. На европейском театре военных действий против 8000 турецких и 20 000 черкесских всадников действовало 30 000 русских конников, на азиатском - против 2500 турок и 3000 башибузуков - 15000 русских. Подавляющее большинство этих конников – драгуны. Это они с отрядом генерала Гурко совершили героический переход через Балканы. Это они - Астраханский и Казанский драгунские - участвовали в осаде Плевны и взятии Ловчи. Да и на Кавказе драгуны не раз отличились. Тверской и Нижегородский драгунские полки вышли к высоте Авлиар и осадили крепость Карс. В рядах Тверского драгунского, бок о бок с нижегородцами, шел и драгунский поручик Алексей Брусилов, - в будущем генерал и герой Первой мировой войны. Командуя тогда драгунами, Брусилов был награжден своим первым орденом и получил внеочередной чин штабс-капитана.

Да, воинские подвиги драгунских полков вызывают уважение. Но полк, где служили земляки, наш Нижегородский драгунский, - еще и гордость. Двести лет этот полк с честью нес свое славное имя.

Его высочайшим шефом был сам государь-император. Немногие из полков русской армии могли таким шефом похвастаться, а из драгунских только один. Вот и картина - Николай II в форме Нижегородского драгунского. Стыдно вот только — уже триста лет прошло с тех пор, как в 1708 году наши земляки заслужили гордое имя полка в войне со шведами. И мы, нынешние, про этот полк .... просто забыли. Сейчас пошел процесс восстановления исторической правды — все же мы не Иваны, не помнящие родства. А эта статья к нашей памяти как небольшой штришок….